Капричос
«Капричос» - гениальное, и как все гениальное, достаточно сложное для восприятия произведение. Серия состоит из 80 офортов, взаимное расположение которых относительно друг друга было определено Гоей порядковыми номерами.

Первоначально свою серию Гойя хотел назвать «Сны» по названию одного из рисунков, и предполагалось, что посвящена она будет колдовству и шабашу ведьм - снам. Во время работы он отказывается от этого варианта и берет название «Капричос», и серия приобретает совершенно другой характер – сатирический и социально направленный.

Название серии восходи к итальянскому слову Capriccio, которое имеет два значения. В первом варианте это «взбалмошная коза», другой перевод звучит как «взъерошенные волосы». В итоге ежели соединить все вместе и сказать русским языком, то получится примерно следующее: от увиденного волосы встанут дыбом.

Ведущей темой он избрал историю своей счастливой и трагической любви к герцогине Каэтане Альба. Никогда прежде личная драма художника не становилась содержанием его искусства. Художник был ремесленник, его работа определялась вкусами заказчика, и только романтики превратили творчество в выражение душевных и духовных переживаний автора.

Второе, что поражает в «Капричос» - это отчаянная смелость художника. Гойя зло, саркастически высмеял Испанию: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию. Смелость Гойи граничила бы с безумием, ежели бы он не понимал, что его художественные приемы слишком новы, чтобы правильно быть понятыми всеми. И главное, рассказав о своей несчастной любви и о своей несчастливой Родине, Гойя поднялся на более высокий уровень восприятия мира. В «Капричос» впервые в европейском искусстве было сказано о беззащитности человека в его отношении к судьбе. Никогда художник не был так пессимистичен, никогда так остро не ощущал себя беспомощной игрушкой темных сил мироздания, как Гойя в «Капричос».

читать дальше
Подобно музыкальной сюите «Капричос» состоит из Прелюдии («Автопортрет»)

пяти частей, связанных общей темой (герцогиня Альба) и финалом (офорт «Уже пора!»)
В каждой из частей ясно прочитывается вступление, кульминация и заключение. Офорты взаимным расположением могут образовывать пары или триптихи, дополняя друг друга.

В первой части «Капричос» Гойя рассказывает о своей личной любовной драме, хотя на первый взгляд это не очевидно. При поверхностном восприятии мы видим сцены в духе «сатиры нравов»: брак по расчету, «маменькины сынки», маскарад, бессмысленное убийство на дуэли.


"Они говорят "да" и протягивают руку первому встречному"
Легкость с которой многие женщины соглашаются на брак, объясняется надеждой жить в нем более свободно, чем раньше.


"Бука идет!"
Пагубная ошибка в начальном воспитании: у ребенка вызывают страх перед несуществующим и заставляют его бояться буки больше чем отца.


"Маменькин сынок"
Небрежное воспитание, потворство и баловство делают детей капризными, упрямыми, заносчивыми, жадными, ленивыми и несносными. Вырастая, они становятся недорослями. Таков и этот маменькин сынок.


"Один другого стоит"
Немало было споров о том, кто хуже: мужчины или женщины. Пороки тех и других происходят от дурного воспитания. Распутство мужчин влечет за собой разврат женщин. Барышня на этой картинке так же безрассудна, как и щеголь, беседующий с ней, а что до двух гнусных старух, то они друг друга стоят.


"Никто никого не знает"
Свет - тот же маскарад. Лицо, одежда и голос - все в нем притворно. Все хотят казаться не тем, что они есть на самом деле. Все обманывают друг друга, и никого не узнаешь.


"Он даже и так не разглядит ее"
А как же ему распознать ее? Чтобы узнать ее как следует, мало лорнета. Важен здравый смысл и жизненный опыт, а этого-то и не достает этому бедняжке.


"Ее похитили!"
Женщина которая не умеет себя соблюсти, оказывается во власти первого встречного. А когда уже ничего не поделаешь, удивляется, что ее похитили.


"Любовь и смерть"
Вот любовник в духе Кальдерона: не сумев посмеяться над соперником, он умирает в объятиях возлюбленной и теряет ее из-за собственного безрассудства. Не следует слишком часто обнажать шпагу.

Ключом к правильному истолкованию замысла художника является гравюра «Тантал».


Тантал – персонаж античной мифологии, осужденный богами на вечные жажду и голод, символ неудовлетворенного желания («танталовы муки»). В женской фигуре на коленях Тантала мы без труда узнаем герцогиню Альбу, это один из подготовительных вариантов знаменитого парного портрета Альбы «Обнаженная Маха». В словесном пояснении к гравюре Гойя дал свою версию разрыва отношений: «Если бы он был более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила бы», - т. е. не оставила его.

Во второй части «Капричос» мы вместе с Гоей совершаем путешествие по современной ему Испании, оказываясь среди низших слоев испанского общества: бандиты, проститутки, сводни, врачи-шарлатаны, заключенные тюрьмы или сумасшедшего дома. И всюду встречаемся с женским персонажем в одежде махи, прототипом которого была герцогиня Альба. Махами во времена Гойи называли женщин очень свободного поведения из средних городских слоев. На улицах их легко было узнать по пышным темным юбкам и глубокому вырезу на груди, прикрытому полупрозрачной тканью. В консервативной Испании маха была символом независимости и свободы, ее любовь страстная и непостоянная.


"Горячо"
Они так торопятся проглотить, что глотают кипящее. В удовольствиях тоже важны умеренность и воздержание.


"Охота за зубами"
Зубы повешенного - чудодейственное средство для всякого колдовства. Без них ничего толкового не сделаешь. Жаль, что простонародье верит этим бессмыслицам.


"Какая жертва!"
Как водится, жених не из самых привлекательных, зато богат, и ценою свободы несчастной девушки нищая семья покупает благополучие. Такова жизнь.


"Добрые советы"
Советы достойны той, кто их дает. Хуже всего то, что сеньорита будет следовать им буквально. Горе тому, кто к ней приблизится!


"Да простит ее бог, это была ее мать"
Барышня покинула дом ребенком. Она училась ремеслу в Кадиксе и приехала в Мадрид, где ей повезло. Она отправляется в Прадо, и там грязная и дряхлая старуха просит у ней милостыню. Она прогоняет ее, старуха пристает. Щеголиха оборачивается и видит - подумать только! - что нищенка ее мать.


"Он хорошо натянут"
О, тетушка Курра не дура. Она отлично знает, как важно иметь плотно натянутые чулки.


"А у него горит дом"
Пока пожарные насосы не освежат его, ему никак не удается снять штаны и прервать беседу со светильником. Такова сила вина.


"Зачем их прятать?"
Ответ весьма прост: оттого что он не хочет их тратить, а не тратит их оттого, что, хотя ему уже исполнилось 80 лет и жить осталось не больше месяца, он все еще боится, что ему не хватит денег на жизнь. Столь обманчивы расчеты скупости.


"Она молится за нее"
И правильно делает: да ниспошлет ей Бог удачу и избавит ее от бед, от лекарей - кровопускателей и от альгвасилов, и пусть она станет такой же ловкой, расторопной и готовой угодить всем, как ее покойная мамаша, Царство ей небесное.


"Скверная ночь"
Вот как приходится гулящим девицам, которым не сидится дома.

В третьей части мы поднимаемся на одну ступеньку выше по лестнице социальной иерархии, попадая в мир испанского дворянства. Здесь Гойя использует знакомый по басням прием – место людей заняли животные, хотя нам не приходится долго разгадывать замысел автора. Главный персонаж третьей части – осел. Он изучает свою родословную, слушает музыкантов, позирует художнику, обучается сложным наукам.


"А не умнее ли ученик?"
Не известно умнее ли он или глупее, только нет сомнения, что более важной, глубокомысленной особы, чем этот учитель, трудно сыскать.


"Брависсимо!"
Ежели для понимания довольно иметь длинные уши, то лучшего ценителя не найти; только как бы он не стал хлопать тому, что совсем скверно звучит.


"Вплоть до третьего поколения"
Это бедное животное свели с ума знатоки геральдики и родословных. Оно не одиноко.


"От какой болезни он умрет?"
Врач отменный, способный к размышлению, сосредоточенный, неторопливый, серьезный. Чего же еще желать?


"Точь-в-точь"
Он заказал свой портрет - и прекрасно сделал. Те кто с ним не знаком и не видал его, все узнают по портрету.


" Какой златоуст!"
Похоже, что это ученое собрание. Уж не о медицине ли толкует этот попугай? Не стоит верить ему на слово. Когда он говорит, он настоящий златоуст, а когда выписывает рецепты-настоящий ирод. Он отлично рассуждает о болезнях, только не излечивает их; он морочит больных и набивает кладбище покойниками.

В заключительном офорте – согбенные спины людей и восседающие на них ослы:


"Ты, которому невмоготу"
«Эти верховые суть животные», - поясняет Гойя, не оставляя сомнений, на чьей стороне его симпатии.

Четвертая часть – самая большая и непонятная. Это мир населенный дьяволом, ведьмами, зооморфными существами и угнетенными ими людьми. Среди ведьм Гойя поселил короля, королеву, католическую церковь и инквизицию в дьявольском обличии.


"Сон разума рождает чудовищ"
Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ; хотя в союзе с разумом оно – мать искусств и источник творимых им чудес.


"Все погибнут"
Удивительно! Опыт погибших не идет в прок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут не поделаешь. Все погибнут.


"Вот они и ощипаны"
Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место.


"Как ее ощипывают!"
И на цыпочек находятся коршуны, которые обдерут их до перышка. Недаром говорят: как аукнется, так и откликнется.

Для понимания мысли автора наиболее важна гравюра «Тонко прядут».


"Тонко прядут"

Мы видим трех старух неприятной наружности за прялками, на заднем плане на нитях висят младенцы. В наши дни античная мифология известна только специалистам, тогда как двести лет назад любой сколько-нибудь грамотный человек спокойно в ней ориентировался. Три женщины за прялками – античные богини судьбы, и прядут они нити человеческой жизни. Людям свойственно надеяться на их благосклонность, а когда судьба – ведьма: нет надежды, остается только отчаяние. Индивидуальный человек, в данном случае автор, понимает свою малость и беззащитность перед лицом мирового зла. Лучше всего это ощущение передано в офорте «Доносчики».


"Доносчики"
Фигура человека на переднем плане, умоляющего только о том, чтобы его оставили в покое, - сам Гойя. Перейдя верхнюю границу отчаяния человек обретает «трагическое веселье», веселье без ожидания счастливого конча. И здесь рождается гротеск, опрокидывающий святыни смех-сарказм, дух «Капричос».
Продолжая рассматривать гравюры четвертой части, мы вновь сталкиваемся с герцогиней Альба, которая подобно героине «Фантастической симфонии» Г. Берлиоза, летит на шабаш ведьм.


"Вот так наставница"
Для ведьмы метла - одно из важнейших орудий: помимо того, что ведьмы - славные метельщицы, они, как известно, иногда превращают метлу в верхового мула, и тогда сам черт их не догонит.


"Счастливого пути"
Куда держит путь эта адская банда, завывающая в ночном мраке? При свете было бы нетрудно перестрелять всю эту нечисть. Однако в темноте их не видно.


"Невероятно!"
Две ведьмы крепко повздорили, которая из них сильнее в бесовском деле. Трудно поверить, что Косматая и Кудлатая способны на такую потасовку. Дружба - дочь добродетели: злодеи могут быть только сообщниками, а не друзьями.


"Какие важные персоны!"
На картинке - два почтенных и сановитых ведьмака. Они выехали верхом, чтобы поразмяться.


"Тебе не уйти!"
Конечно, не уйдет та, которая сама хочет быть пойманной.

И, наконец, кульминация – черная месса в гравюре «Благочестивая профессия», вывернутая на изнанку христианская месса.


"Благочестивая профессия"
- Клянешься ли ты слушаться и почитать своих наставников и начальников, подметать чердаки, прясть паклю, бить в бубен, визжать, выть, летать, варить, подмазывать, поддувать, жарить - всякий раз как тебе прикажут? - Клянусь! - в таком случае, милая, ты уже ведьма. В добрый час!

Заключительная, пятая часть – краткий конспект предыдущих четырех. Здесь мы в последний раз встречаем Гойю и Альбу в офорте «Неужели нас никто не развяжет?»


Женщина (поза и одежда как в «Тантале») и мужчина связаны веревками, между ними дерево без корней, они сами – его корни, на дереве сова – спутник дьявола в предшествующих гравюрах. «Неужели я никогда не избавлюсь от этой мучительной, мне не нужной страсти», - спрашивает автор в названии офорта и оставляет вопрос без ответа.


"Сурки"
Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает, принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся.

В целом «Капричос» крайне безрадостное сочинение, и только в заключительной коде у Гойи появляется какой-то луч надежды на лучшее – странные существа то ли звериного, то ли человеческого облика кричат, поднимают в верх руки, их лица обезображены гримасой ужаса. Светает, наступает царство Бога, дьявол уступает свои права:


«Уже пора», - говорит ему Гойя. Так заканчивается великий и трагический «Капричос», открывший Эпоху Романтизма в изобразительном искусстве.